«Носители» смертного греха: зоолог рассказала о незавидной доле ленивцев

«Мы привыкли рассматривать царство животных через призму нашего довольно ограниченного существования. Древесный образ жизни ленивца делает его похожим на инопланетянина и одним из самых непонятых животных в мире, но он далеко не одинок в этой категории. Жизнь принимает блистательные мириады чуждых форм, и даже простейшие из них сложны для понимания. Эволюция устроила множество великолепных розыгрышей, непредсказуемым образом создав невероятных существ, и дала мало подсказок, чтобы объяснить свои действия: млекопитающие вроде летучей мыши, которые хотят быть птицами; птицы вроде пингвинов, которые хотят быть рыбами; рыбы вроде угря с загадочным жизненным циклом, из-за которого две тысячи лет продолжался поиск невидимых гонад. Животные неохотно раскрывают свои тайны», — пишет зоолог Люси Кук.

Предлагаем прочитать фрагмент ее книги.

Ленивец

Подотряд Folivora (Листоядные)

Ленивцы — деградировавший биологический вид, возможно, единственный, к которому природа была немилостива.

Граф де Бюффон. Естественная история (Histoire Naturelle), 1749

Есть выражение «Что скрыто в твоем имени?» Немало, если оно — синоним смертного греха.

Бедный старина ленивец был обречен с того момента, как его обвинили в одном из самых тяжких прегрешений, а это кому угодно может нанести сокрушительный удар по репутации. Но даже до того, как ленивец получил свое печально известное клеймо, его непостижимую природу описывали в самых крепких выражениях, когда-либо обрушивавшихся на животных. Это совсем уж нечестно по отношению к животному, которое ничем не докучает человеку. Тихий пацифист-вегетарианец — и к тому же настоящий обниматель деревьев! — просто пытается спокойно жить в лесах Центральной и Южной Америки.

Первым среди недругов ленивца был испанский рыцарь Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес. Он провел несколько лет, исследуя Новый Свет, а потом гораздо больше времени — документируя свои открытия в пространной пятидесятитомной энциклопедии, которую опубликовал в 1526 году. Наука естественная история была еще на той стадии, когда факты тесно переплетались с религией и мифами, но у Овьедо интерес к животному царству, похоже, определялся его желудком.

Тапира он назвал «хорошей едой», добавив довольно неубедительный гастрономический штрих: «А ноги вкусны, если варить их двадцать четыре часа». К ленивцу он отнесся с меньшим одобрением, описав его как «самое глупое животное, какое только можно найти во всем мире». Не склонный выбирать выражения (а в данном случае еще и говорить правду), Овьедо описал ленивца, преувеличив апатичность и вялость его натуры: «Такой неуклюжий и медлительный в движении, что ему требуется целый день, чтобы пройти пятьдесят шагов. — И злобно добавил: — Ни угрозами, ни побоями, ни тычками его не заставишь двигаться быстрее, чем он привык».

Враки Овьедо о вялости ленивца прошли, как по испорченному телефону, через множество рассказов путешественников. Когда в 1676 году великий пират и краснобай Уильям Дампир тоже собрался написать о ленивце, движение того замедлилось практически до полной остановки. «Продвижение на 7 сантиметров занимает у них восемь или девять минут, — указывал с мнимой точностью Дампир. — Даже порка не может заставить их ускорить шаг; я пытался стегать их, но они кажутся нечувствительными, и их нельзя ни напугать, ни побудить двигаться быстрее». Право же, Дампир и Овьедо стоили друг друга.

Я провела много часов, наблюдая за ленивцами, и могу подтвердить, что они гипнотически медлительны, двигаются, будто они в клею или на клею. Их средняя скорость — неторопливые 0,3 км/ч, что вряд ли составит конкуренцию даже черепахе, но все-таки она не настолько мала, как указывают Овьедо или Дампир. Я видела, как ленивец при должной мотивации забирался на дерево с удивительным проворством. Но он физически не способен передвигаться со скоростью быстрее 1,5 км/ч, потому что его мышцы сконструированы для медленной работы — примерно в пятнадцать раз медленнее, чем у млекопитающего того же размера вроде домашней кошки.

Наблюдать за ними на деревьях — всё равно что смотреть «Лебединое озеро» в замедленном режиме; они делают пируэты, раскачиваются и свешиваются с веток с изяществом и самоконтролем мастера китайской каллиграфии. Но, если перевернуть ленивца в «правильное» положение, гравитация лишит их всех достоинств. Конечности распластаются по земле, и ленивцы будут вынуждены плестись вперед, подтягиваясь на когтях, похожие на альпинистов на плоской скале. Такой непростой способ передвижения стал главной причиной пренебрежительного отношения к ним старых натуралистов: они наблюдали животное вверх тормашками, то есть ногами вниз.

«Они четвероногие, — объявил Овьедо в одном из редких у него наукообразных пассажей, — и на каждой маленькой ступне у них четыре длинных когтя, соединенных между собой перепонкой, как у птиц». К сведению: нет такого животного, как четырехпалый ленивец, не говоря уж о щеголяющем перепончатыми когтями, но пусть такие технические подробности не помешают нам дочитать рассказ храброго рыцаря до конца. «Но ни когти, ни ноги не могут поддерживать это животное. Ноги его так малы, а тело столь тяжело, что животное почти волочит брюхо по земле».

Ленивцы действительно четвероногие — единственные в мире перевернутые четвероногие. Они эволюционно приспособлены цепляться и висеть на деревьях, как живые мохнатые гамаки. В результате они почти не нуждаются в поддерживающих тело на весу мышцах-разгибателях, как наш трицепс, которые выпрямляют и вытягивают конечности. Вместо этого они обходятся почти одними только мышцами-сгибателями, как наш бицепс, которые подтягивают их по ветвям. Такое необычное строение требует вдвое меньше мышечной массы, чем необходимо для поддержания тела в вертикальном положении, а это означает, что ленивцы могут подолгу висеть, почти не тратя энергии. Это также придает им удивительную силу и ловкость. Они могут держаться за вертикальный ствол одними задними конечностями. Они также могут отклоняться назад на 90°, отпустив передние лапы, — трюк, про который один изучавший ленивцев ученый сказал, что, будь это человек, его можно было бы показывать в цирке.

Овьедо, вероятно, никогда не видел ленивцев на деревьях. Скорее всего, их добывали туземцы и приносили испанскому рыцарю в деревню для осмотра. В этой совершенно неестественной ситуации ленивцы выглядели жалко ползающими по земле, словно умирающий от жажды в поисках воды. Поэтому Овьедо и заключил: «Они не ядовиты и безвредны, просто-напросто это совершенно тупые и бесполезные, ненужные человеку твари».

Звучит грубо, но, по крайней мере, в тот исторический период ленивца меньше поносили, зато давали ему саркастические клички. Испанцы насмешливо называли его perico ligero (буквально «этакий шустрик»). Другие, например, британский священник Эдвард Топселл в своем путеводителе по животному миру XVII века, именовали это «сильно изуродованное животное» арктопитекусом, то есть «медведеобезьяной».

Христианская церковь уже начала сеять в умах идею смертных грехов — набора фатальных для души пороков, разработанных для контроля над обществом, но лень, то есть уклонение от духовных и физических трудов, еще не была включена в этот список. Только в XVII веке, после многих лет препирательств, святейшие авторитеты окончательно определили заветную семерку. Лень обосновалась на четвертом месте, вдохновив католиков-первопроходцев на создание новой прилипчивой клички для чужеземного создания. И как только ленивца стали ассоциировать с грехом, шансов на сочувственное понимание оригинальной биологии этого животного не осталось.

Нарастающий поток брани, пожалуй, достиг своего апогея в высказываниях французского аристократа Жоржа-Луи Леклерка, графа де Бюффона. Составляя первое научное описание ленивца для своей энциклопедии «Естественная история», он не стеснялся в выражениях: «Ленивцы ни больше ни меньше величайшая ошибка природы… Они медлительны, чрезвычайно глупы, и жизнь для них — сплошная мука. Всё это — результат странного строения существа, лишенного милости природы и демонстрирующего нам образец врожденного убожества». Ленивец, по мнению графа, был самой низшей формой животного существования. «Одним недостатком больше — и они не смогли бы существовать вовсе».

Бюффон писал за сотню лет до того, как Дарвин издал «Происхождение видов». Тем не менее графа считают предтечей Дарвина, и многие, включая выдающегося эволюциониста Эрнста Майра, приписывают ему введение в научный оборот идеи эволюции. Омерзительный ленивец, по мнению Бюффона, как-то избежал положительных влияний, которые преобразовывали остальных животных в сторону их совершенства. «Все эти обстоятельства вопиют об их ущербности и вызывают в нашей памяти те несовершенные наброски Природы, которые, едва имея силу для существования, оставались в мире лишь ненадолго, а потом стирались из списка живых существ». Бюффон был самым уважаемым натуралистом своего времени, а его энциклопедия — всемирным бестселлером. Жребий был брошен. Участь ленивца как ошибки эволюции была решена.

Справка: «Неожиданная правда о животных: Муравей-тунеядец, влюбленный бегемот, феминистка гиена и другие дикие истории из дикой природы» (перевод Натальи Жуковой) – книга Люси Кук от издательств «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус». Удивительная коллекция историй о животных, акцент в которых, как правило, сделан на их странном поведении, в том числе на сексуальном. В своей книге, переведенной на 18 языков, знаменитая британская писательница, зоолог и телеведущая Люси Кук рассказывает, что именно мыслители, литераторы и ученые прошлого думали об этих животных, в чем они заблуждались, какие диковинные эксперименты ставили и какова истина на самом деле. Истина часто оказывается невероятнее, чем самые невероятные выдумки и мифы.

Polit.ru